|
|
Ночь в горах.
Умереть сложнее, чем выжить.
Травматизм.
Это произошло в одном из первых моих серьезных водных походов, в мае 1983 года на реке Арагви. Поход был из тех, которые начинают идти наперекосяк с самого первого дня. В ущелье месяц висела сплошная облачность, обильные дожди размыли дорогу и вызвали несколько оползней, река вспухла до чудовищных размеров и несла столько песка, что вода в ней была цвета... ну, скажем, цвета шевелюры Чубайса (так будет понятнее сегодняшним читателям). В общем, это был один из тех провальных походов, о которых не стоило бы и вспоминать - если бы именно он не подарил мне одно из ярчайших впечатений в моей жизни.
Успешно убив свою новенькую байдарку на первых километрах сплава, я превратился в береговую команду и в один из последующих дней был командирован в Тифлис за обратными билетами. Предполагалось, что за день я обернусь туда-обратно, но невезение было тотальным, и в результате, уехав из города последним автобусом на Мцхету, я около полуночи очутился на повороте с Военно-Грузинской дороги в долину Арагви. Еще на 20 км меня подбросила припозднившаяся попутка, последние 20 мне предстояло пройти пешком по грунтовке, причем сделать это надо было к утру. Дождь, слава богу, временно прекратился, но облачность, переходящая в туман, отнюдь не желала покинуть ущелье. И вот представьте себе такую картину: глухая ночь, черная влажная мгла обступает со всех сторон, только под ногами чуть светлеет полотно дороги... ни огонька, ни звездочки, ни шума реки - одна лишь теплая и липкая тишина кругом... и только свиньи хрюкают.
Одного моего товарища бросила женщина. Как бросила? Обыкновенно, как же еще: сказала, что выходит замуж за другого, а с ним останется друзьями. Дело было летом после второго, если мне память не изменяет, курса. Товарищ мой, недолго думая, собрал рюкзак и отправился в поход. Один. Маршрут он себе выбрал примерно такой: пересечь с севера на юг обширный таежный массив где-то на стыке нескольких районов в Архангельской области, размером примерно 400 на 500 километров. Типичная зона относительной недоступности, в которую люди если и углубляются, то только с краев и недалеко.
С собой у него был топорик, пара коробков спичек, обыкновенный ватный спальник и кусок полиэтилена, из продуктов - пачка вермишели, пачка соли и кулек сухарей... кажется, все. Любому более или менее компетентному туристу вполне очевидно, что шансов пройти такой маршрут таким образом у него было значительно меньше, чем шансов не пройти. Впрочем, именно к последнему он, вполне вероятно, и стремился.
Можно представить себе его удивление, когда примерно посередине этого абсолютно необитаемого (людьми) леса он вдруг встретил своего предподавателя, путешествовавшего примерно в таком же стиле и, кажется, по аналогичной причине и с аналогичной целью, но только - с запада на восток. Пожав друг другу руки и побеседовав вечером у костра о жизни своей скорбной, наутро они продолжили каждый свой маршрут.
Самое грустное во всей этой истории то, что через месяц они благополучно встретились в институтской аудитории. Правда, оба сильно похудели. Насчет дальнейшей судьбы предподавателя не знаю, но товарищ мой жив до сих пор, сейчас уехал в Америку, женился и, похоже, доживет-таки до глубокой старости. Природа порой бывает еще более жестокой, чем люди.
Основное мое занятие в этой жизни - водный туризм, а промежутки между походами, т.е. зимы, я заполняю горнолыжами. Хорошо известно, что оба эти занятия весьма опасны для жизни и здоровья, о чем говорит и мой скромный пример.
Первую серьезную травму я получил на инструкторской школе в 1986 году, на реке Снежная. Если говорить точно - это произошло на летнике Байри, откуда обычно начинается сплав. Как водится, в месте стапеля одновременно скопилось несколько групп, в том числе и все четыре отделения нашей школы. Утром я, как всегда, проснулся от ошалелого вопля дежурного: "Подъем!!!" Подъем у нас был общий, после чего дежурные начинали готовить завтрак, а все остальные - сворачивать лагерь. Выматерив шепотом дежурного, инструктора, водный поход и все прочие причины, не дающие человеку спокойно доспать, я собрался было широко зевнуть, и тут над моим ухом раздался новый вопль: "Завтрак рОзлит!" Кричал, как потом выяснилось, дежурный из соседнего отделения, у которого был другой распорядок дня. Но в тот момент я этого, естественно, не знал и был немало озадачен, ибо рОзлитый завтрак надлежало забирать со стола немедленно - иначе он отправлялся в пропасть или места, ее заменяющие; я же еще лежал в спальнике в состоянии, далеком от готовности N1 к прыжку за миской. "КАК?!" - попытался воскликнуть я, и в сочетании с одновременным зевком получился эффект огромной разрушительной силы: челюсть вылетела из сустава и заклинила в широко открытом положении. Слава богу, доктор Татьяна Гречаная из первого отделения, умница, красавица, золотые руки и неоднократный чемпион Москвы по ТВТ, сумела-таки вправить ее на место. Но впоследствии разболтанный сустав вылетал еще несколько раз, подвывих стал хроническим, и до сих пор я мучаюсь от последствий этой спортивной травмы.
Другой своей травмой я обязан гостинице "Чегет", которая находится на Кавказе под одноименной горой. Кто жил в ней - знает ее "дружественную к пользователю" планировку: дверки узенькие, коридорчики тесные. Проснувшись среди ночи, я отправился в то помещение, которое ближе всего к входной двери номера, и налетел на дверной косяк. После этого до самого моего отъезда друзья, видя мою морду, начинали допытываться: проехался ли я ею по камням, или получил по ней за то, что выделывался не в меру? Обширная гематома, повреждение кожных покровов - не самый лучший сувенир с горнолыжного курорта.
В следующий свой приезд я решил не связываться с "Чегетом" и поселился в самой крупной и популярной гостинице Терскола - пятиэтажке. Употев на мартовском солнышке, я ввалился на кухню и устремился к водопроводному крану - источнику вожделенной влаги. Увы, над раковиной висела полка, и просвет между ними был не слишком велик по сравнению с моей головой. На этот раз шишка была скрыта шапкой и остатками волос под ней, но размерами она едва ли уступала предыдущей.
Могу привести также многочисленные примеры из жизни моих товарищей. Однажды летом отправились мы на одну подмосковную речку испытывать новый каяк. Наплескавшись вдоволь и придя к закономерному выводу, что сделанное снова оказалось дерьмом, мы разлеглись на солнышке. При этом у одного товарища, не любившего стеснять себя искусственными условностями, возникла настоятельная физиологическая потребность загорать исключительно в естественном виде. Подставив солнцу максимум своего тела, он уснул. Естественно, через несколько минут над нами появился овод и, не раздумывая, устремился на..., в общем, к наиболее экзотическому для него блюду. Не стоит говорить, что новоявленный нудист проснулся как укушенный - он проснулся просто укушенный. Обидевшись на жестокость природы и несправедливость судьбы, он, однако ж, не стал натягивать плавки, а перевернулся на другую сторону и уснул снова под высоким июльским солнцем. Естественно, сгорел совершенно не по-детски и обратно всю дорогу ехал стоя в пустой электричке.
Так что не зря пьют валидол мамы, отпуская ребенка (лет эдак 30-ти) кататься на горных лыжах, и не напрасно обыватель ставит туристов где-то между целеустремленными самоубийцами и тихими помешанными. Сидите, братцы, дома - целее будете!